Четыре белых ночи и один самый розовый день

Передо мной на столе лежат буклеты и открытки. Величавая архитектура Санкт-Петербурга почти нереальна. На открытках запечатлены огромные дворцы и соборы, маленькие, уютные мостики, высокие памятники. Они гордятся своим величием, хотят захватить власть над наблюдателем. Но я не вижу их…

16 июня. День отъезда. Как это всегда бывает, путников охватывает лёгкая нервозность: не забыть бы билеты, не потерять бы деньги (да ещё с чужой помощью), не прогадать с гардеробом, ведь в Питере погода влажная и ветреная. Отец даёт множество рекомендаций по технике безопасности. Ну, ладно-ладно, разберёмся как-нибудь. Посидев «на дорожку», десятый раз перепроверив багаж, две женщины - я и мама - отправляются на охоту за впечатлениями – садятся в поезд. Ура! Мы в купе одни. И начинается: чай, разговоры о предстоящих удовольствиях, газеты, булки с колбасой, чай, гляделки в окно, опять чай, сон.

17 июня. Окна вагона показывают доселе невиданные пейзажи с широченными болотами, почти как в фильме о Шерлоке Холмсе. Надо же, только сейчас я их увидела. Внимание также привлекают деревья с шарообразными кронами, похожие на цветную капусту. Стриженные? Вряд ли кто-то будет стричь такое количество диких деревьев. Удивление также вызвал молчаливый спутник, сопровождающий нас с утра до самого Питера – зелёный забор, везде одинаково целый и ровный. Где русский вор?

Ненудная дорога подходит к концу. На Московском вокзале нас встречает старинный друг Витя с приятелем и машиной. Путь от вокзала до 12-ого дома на улице Декабристов кажется невероятно долгим, насыщенным красивыми видами. Я удивляюсь, как один город может содержать в себе столько памятников целой эпохи – эпохи европионизированной России. Дома выглядят по-настоящему старыми, покрытыми древне пылью, в то же время крепкими, готовыми простоять ещё во много раз дольше своего возраста. А ещё в Питере почему-то не моют окна.

Оказалось, что в четырёхэтажных знаниях с лепниной на фасадах живут обычные люди. В центре Питера нет подъездов в понимание этого слова, привычном для воронежского обыватель. Там прямо с тротуара ныряешь в соседний с дверью магазина вход, поднимаешь по широкой, пологой, очень удобной лестнице, целишься в потёмках в замочную скважину и оказываешься дома. Точнее, в коридоре коммунальной квартиры с тремя-четырьмя соседями. По пути можно вспомнить Достоевского и ощутить приятный адреналиновый холодок по спине (это если кто Раскольникова с топором представил, а если кто-то о Соне Мармеладовой подумал…).

Наша комната вытянутой неправильной формы была недавно отремонтирована и содержала практически весь набор мебели и посуды, пришлось только слегка прибраться. Соседки – тихие пенсионерки, так что жильё радовало. Кстати, жили мы на четвёртом этаже, как на фестивале в Адлере. Эти две поездки имеют сходство и выводы я сделала одни и те же… так, лирическое отступление.

После кратковременного отдыха мы с матерью выходим на мостик через Мойку и ожидаем Витю. Он обещал устроить первую, ознакомительную экскурсию. Нашего друга нет и нет, а небо начинает хмуриться и хныкать. Тут как вольёт. Ну и дожди в Питере! Улицы быстро наполняются чистой, по сравнению с воронежской, водой, и ты насквозь промокаешь. Зонт – лишь частичное утешение.
Ныряем быстренько в подвал с вывеской «Галерея кукол». Нечто подобное я уже видела в Москве, только здесь не было такого количества балерин, а некоторые персонажи с весьма нейтральными названиями, вроде «Времена года», имеют откровенное сходство с главой государства. Идём дальше – к Исаакиевскому собору. По дороге находим дом-музей любимого писателя Набокова, но времени до закрытия осталось мало, и визит решили отложить. Но всё же успеваем разглядеть красивейшие деревянные с узорами потолки и стены.

Исаакиевский собор предстал нерушимой громадой с золотым куполом. Я мечтала забраться наверх, но в дождь делать это было неудобно. Скорей под своды храма, спасаться от дождя! Вау! Мы кажемся муравьями среди позолоченных статуй и библейских картин. Присоединившись к шепелявому экскурсоводу (дикция остальных была ещё хуже), узнаём, что собор расписывался Брюловым и Бруни, что каждый квадратный метр мозаики собирался два года. Издалека такую мозаику можно принять за картину, и только вблизи понимаешь, что это соединение множество мелких цветных плиток с едва заметными швами. Под самым куполом подвешен серебряный голубь, он кажется лёгким, парящим. Несколько выбивается из общего вида витраж, выполненный за границей по католическим канонам. Собор, собственно говоря, превращён в музей, лишь по праздникам в нём проводят службы. Можно рассматривать макеты, фотографии и рисунки, рассказывающие об истории храма, покупать всяческие сувениры.

Домой возвращаемся, уже щуря от солнца глаза. В квартире нам ждал взъерошенный Витя с воплем:«Почему меня не дождались?!» Он никак не мог угомониться и уговорил поехать в Петропавловскую крепость. Она находится на Заячьем острове, соединённым с берегом мостом с деревянным настилом. Одни бездельники стояли на нём и кидали монетки, а другие бездельники ныряли за ними в холодную воду. Мы бродили по верху крепости и любовались панорамой. Чудесный вид! Держась за перила, слушаешь ветер и видишь весь Петербург, его шпили и купола, упорядоченные, подобранные друг к другу фасады. Совсем не хотелось уходить. Потом мы гуляли по парку, фотографировались у раскрашенной статуи солдата и у памятника Петру работы Шемякина (уважаемый мною современный скульптор).

Ехали на метро с остановкой на Сенной площади – тоже легендарное место. Был одиннадцатый час, а небо и не думало темнеть, народ гулял во всю. Мать поражалась, как это люди могут так поздно бродить по улицам, причём не только приезжая молодёжь, но и местные, весьма зрелые и даже пожилые граждане. Уму непостижимо!

Вот таким насыщенным оказался наш первый день в Питере.

18 июня. Едем в Эрмитаж. Он стал моим любимым местом в городе. Очень трудно описать эту сокровищницу, там каждый сантиметр наполнен блеском, историей, красотой и стариной. Паркет похож на изысканный ковёр, потолки и стены тоже украшены. В одном из залов стояли столики с мозаичными столешницами, ещё больше похожими на картины, чем мозаики Исаакиевского собора. И все линии такие витиеватые, везде сверкает позолота. На стенах – живопись всех времён: возрождение, голландские натюрморты с виноградом и хлебом, портреты знати, импрессионисты и экспрессионисты, Моне, Ван Гог, Сезанн, Сислей, Пикассо, Кандинский… перечислять бессмысленно. Вопреки словам Вити, от такой насыщенной роскоши у меня голова не болела. Хотелось смотреть ещё и ещё.

Остановлюсь на особо понравившихся местах. Ммда... ну и вкус у меня. Очень впечатлила коллекция античных ваз и скульптур. Изваяния, их позы и лица обладают потрясающим изяществом, складки одежды идеальны. Их так много, все такие разные. И почему-то я тащусь по человеческим существам с рогами, крыльями и копытами (наверное скрытая форма зоофилии :-)). Восхищение египетским искусством сравнимо с поросячьи визгом. Я не просто вижу статуи богов, саркофаги, предметы быта, я их узнаю. Всё, о чём читала – передо мной. Мне захотелось работать там экскурсоводом и делится своим восторгом с разинувшими рот туристами. Был один особый экспонат, который собирал плотную группу созерцателей с фотоаппаратами. Под стеклом лежала настоящая мумия жреца. Такой высохший человечек с обгоревшей кожей и белыми зубами в набедренной повязке. Милое создание :-}

Чтобы сделать перерыв, а затем продолжить наслаждение Искусством, мы попили чаю в кафе прямо в Эрмитаже. Люди спина к спине сидели за столиками и за компьютерами, подключенными к интернету. Теснота мне показалась уютной. К слову, в Питере много иностранных туристов, в основном пенсионеры – божьи одуванчика, по выражению матери. В магазине сувениров я приобрела желаннейшую вещь – альбом любимого художгика Уильяма Тёрнера. Книга будто ждала меня.

Предстояло ещё осмотреть третий этаж с кубизмом и авангардом. Поднявшись по лестнице я увидела самую дорогую картину Эрмитажа. Я больше НИКОГДА её не увижу, и отдала бы многое, чтобы вновь испытать сиё удовольствие. Это был вид из окна на Дворцовую площадь. Уже были расставлены пластиковые кресла и сооружена сцена размером чуть ли не с пятиэтажку. Без комментариев. Выходя из музея, мы немного постояли у решётки, посмотрели на возню рабочих. Рядом со мной стоял мужчина и тоже смотрел, не отрываясь, отсутствующим взглядом. По-моему, он пребывал в трансе.

К сожалению, мы не успели осмотреть весь Эрмитаж, хотя пробыли там не меньше пяти часов. Жаль очень. Придётся ехать ещё раз.

19 июня. Путешествие в Петергоф заняло пять часов, включая час в автобусе туда и час обратно. Кварталы Петербурга, построенные после Революции, выглядят не столь нарядно. Почти серые, тяжёлые дома казались перенесёнными из другого города. На окраине разместился «попугайский квартал», состоящий из разноцветных (отсюда и название) многоэтажек. По дороге встречались загородные усадьбы вельмож, парки, памятники. Проезжали Стрельну, где в Константиновском дворце находится питерская резиденция президента России. Я прижалась лбом к стеклу, ведь за дворцом стоят коттеджи, а там остановился ОН… не президент, конечно.

Петергоф – это летний дом царей и цариц. Нам удалось посмотреть только парк. Впечатление двоякое. Вода фонтанов струится каскадом среди золотых статуй и стекает в канал, через который переброшены белые мостики. Прямые грунтовые дорожки расходятся по всему парку, их обрамляют совершенно одинаковые деревья. Можно сфотографироваться с дамами и кавалерами в исторических костюмах, прокатится на рикше. Дедуся у моста играет мелодию из «Титаника» на… обычной строительной пиле. Точно так играет. Толпа отчаянно жуёт пахучие чипсы, курит, болтает. Всё похоже на гигантский аквариум Бога, в котором мне было несколько неуютно. Понравилось одно место – берег Финского залива. Я сидела там на валуне, вдыхала запах воды, а она идеально отражала небо.

После пребывания в этой влажной долине и непростого выбора сувениров было как-то особенно приятно забраться в автобус и глядеть на всё сверху, уплетая мороженое. Теперь домой. Опять мимо Стрельны :-)

20 июня. Блин, сегодня уже двадцатое! Трудно на бумаге описывать этот день. Мне хочется писать о каждой минуте, но слова не передадут моих чувств…
Утром, открыв глаза, я понимаю, что настал самый долгожданный день. Я ждала его подсознательно уже несколько лет, ещё не зная, что он настанет. Мать после завтрака отправилась на прогулку по городу, а я отдыхала после всех этих экскурсий и готовилась морально к последнему приключению.

В четвёртом часу мы выходим из дома, предварительно удостоверившись несколько раз в наличии билетов. Не стали брать сотовый и фотик, так как побоялись, что не пропустят – идиотки, как мы потом жалели об этом. Потом жалели, а вначале просто шли пешком на концерт. Движение было перекрыто, Эрмитаж закрыли на весь день, по радио и в газетах концерт приравнивали к стихийному бедствию. В тот день погода была на редкость душной, от того, возможно, путь до Дворцовой площади казался более длинным, будто я вязла в липком воздухе. Однако дошли мы всего за сорок минут одними из первых, когда на площадь только начали пускать народ. Да, публика заслуживает особого внимания, особенно мужчины. Много было нестриженых, большинство надело только что купленные майки с портретом Пола, некоторые даже не поленились одеть на голое тело. Один мужик вообще пришел в байкерском кожаном прикиде, с высоко зачёсанными волосами – Элвис во плоти, и его спутница была ему подстать. Кто-то принёс совсем маленького, меньше года, ребёнка.

Прошли мы через три милицейских кордона совершенно спокойно, давки не было. Побродили по площади, тоже приобрели майку. Денег хватило только на одну, так что отец потом обиделся: он нас, мол, спонсировал, а мы про него забыли. Свои места, весьма близкие, мы нашли быстро и самостоятельно. Мне кажется, запутаться было невозможно, ведь схема расположения секторов заранее публиковалась в прессе, интернете. Заблудившихся зрителей выручали девушки в красных одеяниях с надписью «staff» (сотрудник). У самой сцены люди репетировали возгласы и поздравление для Пола – это фэн-зона, попасть туда можно было по конкурсу в и-нете. Ради официоза скажу, что сидячих мест было 10 тысяч, остальные 50 тысяч – стоячие. Между этими двумя зонами возвышались сидения (наверное, для техников, переводчика, деятелей СМИ.

Начало затягивалось. Только в Воронеже я узнала, что ждали Путина. Он так и не приехал. А ещё влил страшный дождь, люди намокли даже под зонтами, а сцену пришлось вытирать. Когда небо выжимало из свинцовых туч последние капли, представление началось.

Первым появился ди-джей в наряде а-ля Элтон Джон и завёл музыку – ремиксы песен Пола, под которую выступали воздушные акробаты, клоуны на ходулях, танцовщицы. Все были одеты в яркие, психоделические костюмы. Происходящее отражалось на огромных раздвижных экранах позади сцены и с двух сторон от неё. Были видны улыбки артистов, детали одежды, по сцене проносились разноцветные флаги, не понятно что символизирующие – просто нечто красивое, сказочное. Вот одна из танцовщиц задёрнула жёлтый занавес (почему на нём были нарисованы красные козлы?), и клоуны разбежались. Через мгновение занавес падает, и появляется ОН… ОНО… нет ОНА – группа музыкантов во главе с Полом МакКартни. Зал встаёт с приветственными аплодисментами. Пол одет в коронную красную кофту, в которой концертирует уже не первый год, и фиолетовый пиджак, остальные одеты в чёрное.

Первым номером исполняют «Jet». Офигеть! На меня как будто ушат ледяной воды вылили, и опомнится не успела. Я вижу живого Пола! Я слышу его! Сразу же обращаю внимание на звук: он пробивает грудь, однако уши при этом не чувствуют дискомфорта. Это не громко, но очень мощно. Зрители притопывают ногами, я улыбаюсь как дура, во весь рот. В конце следующей «Got to get you into my life» Пол играет рифф Хендрикса из «Foxy lady». Затем приветствует публику. На экране печатается перевод – несколько запоздалый и временами бестолковый. Пола, как ни странно при моём убогом знании английского, я понимаю практически полностью (не менее 75%), остальных – гораздо хуже. А как Поли говорит по-русски! Я тащусь! «Privet rebyata. Spasibo Piter». В письме этого не передать. Далее следуют «Flaming pie», «All my loving», «Let me roll it», «She's a woman», «Maybe I'm amazed», по списку, прочитанному мной в том же и-нете. После этого группа удаляется, Пол снимает пиджак засучивает рукава, вешает на себя акустическую гитару и заявляет таким интимным тоном: «Nakonec-to mi odni». Обожаю этого человека! Начинается акустическая часть концерта: лирические баллады, грустные посвящения. Песня «In spite of all the danger» была написана ещё в 60-е, но не выпускалась на пластинке. Исполняя её, Пол попросил зрителей подпеть, и мы поём:«О-ооо». Каждой песне соответствует определённый видео-образ, высвечивающийся на экранах. Это кадры гастролей Beatles и Wings, пейзажи, огонь, просто цветные движущиеся картинки, похожие на компьютерные заставки. «Blackbird» посвящается чёрным женщинам, «Here today» - Джону, «All things must pass» - Джорджу. В это время робко выглянуло солнце, что было символично. Будто Джордж и Джон смотрели на всё это с небес и улыбались. Было посвящение Питеру, и мне показалось, что это я уже слышала, чего на самом деле быть не могло.

Группа возвращается, и, выслушав овации после «I’ll follow the sun» (солнце засияло во всю), повторяет последнюю строчку… и ещё раз… и после «Eleanor Rigby». Кажется какая-то путаница со словами… Вот такая длинная песня! Начиная с «Get back» зрители не садятся, аплодируют, поют, танцуют. На «Live and let die» вспыхнул фейерверк всех разновидностей: звёзды в небе, огненные шары, зелёные вспышки. – невероятно красиво. Что я чувствовала? Радовалась? Плакала? Нет, я задыхалась от счастья. Это какие-то неземные, нечеловеческие эмоции. Я чувствовала энергию музыки, исполнителей, публики. Это нечто, похожее на коллективную медитацию. Я желаю каждому испытать подобное!

Между песнями Пол представляет своих партнёров. Клавишник – Пол Викс Викес, «samiy zaboyniy gitarict» – Расти Андерсон, пожелавший нас, зрителей, «sfotkat’», ударник – Эйб Лаборьель – в самом деле, забойный чернокожий малый, очень колоритный и крупногабаритный. Второй гитарист-басист – Брайан Рей – представлен, почему-то, не был. Или я упустила этот момент.

Кто-то в прошлом году жаловался на затянутую акустическую часть. Ничего подобного – концерт слушался на одном дыхание, шоу великолепно поставлено и отработанно. Два с половиной часа пролетели как мгновение. Перед выходом «на бис» Пол спрашивает:«Chyo, malo?» и поёт «Yesterday»… нет слов, хотя для меня этот хит не звучал как гвоздь программы. Просто очень хорошая песня, вызывающая тихую, внутреннюю радость. Меня ошеломила «Helter skelter», а ещё кто-то сказал, что Пол её не вытянет! Тут, конечно, и заслуга группы, но без энергии солиста ничего не вышло бы. Блин, ну не знаю как это описать! Сногсшибательно! Потом на форуме кто-то даже сказал, что эта песня звучала чуть ли не лучше, чем у Beatles. Не лучше, но по-другому.

Всё ближе и ближе конец. Вот он – песня «The end». Музыканты берутся за руки и отвешивают поклоны. Всё. Нет не всё. Пол выбегает на сцену, размахивая российским флагом, я слышу его бодрый топот. Вдруг на нас валится дождь из резаных бумажек белого, красного и синего цветов, и все набивают себе карманы этим «мусором». Этот фокус «обезболивает» исчезновение нашего кумира со сцены.

По дороге обратно пришлось немножко потолкаться среди тёплых плеч единомышленников, пребывая в состоянии опьянения. Да и не помню я этой дороги, движений ног, подъёма на четвёртый этаж. Во мне ещё звучал голос Пола. Не так, как обычно, когда долго и громко слушаешь диск, а как-то глубоко. Мать, выпив пива, сказала:«Хмель совершенно не действует после такого концерта».

21 июня. Настал настоящий холод, дождь то моросил, то лил постоянно. В понедельник все музеи закрыты, поэтому в дальний поход не собираемся, тем более, нам сегодня ехать домой.

Совершаем маленькую прогулку к Исаакиевскому собору под хмурым небом. Город стал тусклым и серым для меня, похожим на бокал из, которого уже выпили дорогое вино. Это просто куча мокрых громадин, а вся его красота впиталась… в меня. Жители Питера тоже стали обыкновенными, почти воронежскими.

Я смотрю на открытки с видами Санкт-Петербурга, на его величественные строения и памятники, дворцы, фонтаны, каналы с коваными неповторяющимися оградами и фонарями в старинном стиле, такими же разными. Я не вижу их. Мне застилает глаза Музыка и стук человеческих сердец, без которого все красоты мира ничего не стоят.